Кот, который играл в слова - Страница 21

С шестью ударами часов он встретил возле ратуши Элкокови Райт; в её пунктуальности была чисто архитекторская точность. Она надела занятную пёстро-зелёную юбку, турецкий топ и голубую шапочку из рогожки, напомнившей Квиллеру сиденья стульев в какой-то столовой его далекой юности.

– Я смастерила её сама – из образцов обивки, – сказала она, вглядываясь в него из-под водопада блестящих каштановых волос, каскадом ниспадавших на плечи.

Он повел её обедать в пресс-клуб, сознавая, что его увидят все завсегдатаи бара и на следующий день признают: у него есть вкус. Но как бы то ни было, это должен быть именно пресс-клуб. У него там кредит, а зарплата – не раньше пятницы. Он провёл свою спутницу – она попросила Квиллера называть её Коки – наверх, в главный обеденный зал, где было потише, а на столиках ждали булочки, обвалянные в кукурузной крошке.

– Коктейль? – предложил Квиллер. – Сам-то я с выпивкой завязал, но возьму лимон и сельтерскую, чтобы составить вам компанию.

Казалось, Коки это сильно заинтриговало.

– Почему вы не пьете?

– Длинная история, и лучше об этом не распространяться.

Он подсунул под ножку стола спичечный коробок: все пресс-клубовские столы от природы шатались.

– А я истязаю себя йогой, – сказала она. – Никакого ликера. Никакого мяса. Но я сделаю нам с вами один настоящий коктейль – если вы закажете ингредиенты и два стакана для шампанского.

Когда принесли поднос, она налила в стаканы немножко сливок, разбавила их имбирным элем, а потом достала из сумочки небольшую деревянную мельничку.

– Я тру на тёрке свежий мускатный орех и ношу его с собой, – сказала она, посыпая напиток коричневой пылью. – Мускатный орех возбуждает. Немцы добавляют его во всё.

Квиллер сделал осторожный глоток. Напиток слегка отдавал горечью. Он походил на саму Коки – прохладный и плавный, с нежданной перчинкой.

– Как вы решили стать архитектором? – спросил Квиллер.

– Быть может, вы не замечали, – ответила Коки, – но архитекторов по фамилии Райт даже больше, чем судей по фамилии Мерфи. Нас тянет к чертёжной доске. Однако это имя нигде меня не оставляет. – Она поправила свои длинные волосы. – Возможно, мне надо сдаться и выйти замуж.

– Вот уж что будет нетрудно.

– Рада, что вы так в этом уверены. – Она умолкла и подсыпала себе в коктейль муската. – Скажите, что вы думаете о дизайнерах после двух недель в бархатных джунглях?

– Кажется, симпатичный народ.

– Дети они! Живут в мире игр. – Тень скользнула по лицу Коки – по той серебристой его части, что была на виду. – И могут быть жестоки – именно как дети.

Она осмотрела крупицы муската, налипшие на внутренние стенки её пустого стакана, и, как кошка, высунула розовый язычок, чтобы дочиста его вылизать.

Мимо столика прошёл мужчина и бросил:

– Приветик, Коки.

– Ну, хелло, – мельком глянув на него, с многозначительной интонацией ответила она.

– Вы его знаете? – удивился Квиллер.

– Мы знакомы, – сказала Коки. – Я проголодалась. Мы можем что-нибудь заказать?

Она просмотрела меню и заказала рыбу с гарниром: много петрушки и немного салата. Квиллер сравнил её упругую фигурку со своею собственной грузноватостыо и несколько виновато заказал гороховый суп, здоровенный бифштекс и печёную картошку в сметане.

– Вы разведены? – вдруг спросила Коки.

Квиллер кивнул.

– Малоприятно. А где живете?

– Сегодня я переехал на «Виллу Веранда». – Дождался, чтобы у неё расширились глаза, и добавил в приступе честности: – Квартира принадлежит приятелю, который уехал по делам за границу.

– Вам нравится жить одному?

– Я вовсе не один, – возразил Квиллер. – У меня кот. Сиамский.

– Обожаю котов! – взвизгнула Коки. – А как вашего кота зовут?

Квиллер просиял. Люди, которые и впрямь любят животных, всегда спрашивают их имена.

– Его настоящее имя – Као Ко Кун, но в обиходе он зовется Коко. Я считал себя собачником, пока не познакомился с Коко. Он замечательный зверь. Возможно, вы помните прошлогоднее убийство на Бленхейм-плейс. Коко – кот, который замешан в деле, и расскажи я вам о его тогдашних интеллектуальных подвигах, вы бы не поверили.

– Ах, насчёт котов я поверю чему угодно. Они необычайно проницательны.

– Порой я убеждался, что Коко предчувствует, что должно случиться.

– Так оно и есть. Коты улавливают всё усами.

– О чём я и говорю, – рассеянно поглаживая усы, сказал Квиллер. – Кажется, что Коко всегда знает больше меня и у него есть разумные способы связи. Не то чтобы он делал что-нибудь не по-кошачьи, понимаете? Однако он как-то сообщает свои мысли… Мне этого не объяснить.

– Я отлично понимаю, что вы имеете в виду.

Квиллер с признательностью взглянул на Коки. Такие дела он не смог бы обсуждать с друзьями по «Прибою». Где им было разбираться в котах, с их-то стандартными таксами и боксерами? Только в этой сфере жизни он испытывал какое-то одиночество. Но Коки его поняла. Взгляд её озорных зелёных глаз смягчился.

Он дотянулся и взял её руку – тонкие, удлиненные пальцы, игравшие на скатерти кукурузными катышками.

– А слышали вы когда-нибудь, – спросил он, – про кота, который ест паутину… или клей? Коко сейчас начал лизать клей на конвертах. А однажды он сжевал почтовые марки – на целый доллар.

– У меня был когда-то кот, который пил мыльную пену, – откликнулась Коки. – Они индивидуалисты. А мебель Коко царапает? Со стороны вашего приятеля было благородно разрешить вам взять в квартиру и кота.

– Коко тратит все свои царапы на старый энциклопедический словарь.